ХВБ+ПВ, 57 - 27 декабря 2013 22:14

[I]Часть седьмая[/I]

Еще пыль из-под копыт осесть не успела, как из кустов орешника, которого, видимо, в русской земле полным-полно, выскочил Волк, оглядел следы преступления, почесал задней лапой за ухом и сказал:

- Столько сил положил, чтоб этот олух так свои дни окончил! Не бывать же этому! - и в три прыжка донесся до края мира.

А на краю мира, то всем известно, бьют два ключа - один с живой водой, другой с мёртвой. И единственные сосуды, которые ту воду выдержать могут, сторожит трёхголовая псица размером со льва. Учуяла она Волка, вспрыгнула, шерсть дыбом подняла, подскочила к нему, как лапой по морде даст, потом второй раз, потом левой головой в загривок укусила, а двумя прочими враз пролаяла:

- Ты где шлялси? Ты где носился, пёс безродный? Я все глаза выплакала, тебя поджидая. Дети воют: "Где папка?" И что я им скажу, что он опять сторожевых шавок в саду царя Еремея обхаживал?

Волк дал себя немножко покусать, отскочил в сторону, отряхнулся и крайне нежным голосом начал:
- Дорогая моя, я так по тебе соскучился. По тебе, да по деткам нашим каждую ночь с тоски на луну вою. Но ты же знаешь, у меня серьёзная работа. Вот сейчас по заказу Ивана-царевича прошу тебя выдать по кувшинчику из каждого родника.
- И что, этот заказ такой срочный, что и полчасика не подождёт? - сварливо, но в то же время нежно, проворчала псица, - пойдём, что ли, поздороваемся, как следует.

В общем, через часок - другой Волк стоял над телом Ивана, окропил его мертвой водой - рана и закрылась, окропил живой - грудь богатырская стала вздыматься, глаза раскрылись. Поднялся царевич лучше прежнего, и даже будто в глазах интеллект засветился, и душа запосверкивала (с ней такое случается, пробуждается она у некоторых только в смертный час, когда тело покидать приходится). Вскочил на Волка, даже не спрашиваясь, и в погоню.

Конечно, догнали в полпрыжка, учинили суд скорый, Константин с Михаилом повинились, а Иван, который хоть и поумнел, а доброты не утратил, всех простил. Только взял Василису и спрашивает:

- А велико ли твое наследство?
- Остров Буян, - отвечает, - с городами, деревнями, церквями и флотами, торговым и военным, удобной гаванью и правом установления портовых сборов. А стоит тот остров прямо на пути ганзейских купцов в Индию.
- Так нафига ж нам домой-то возвращаться? - вопросил Иван и отбыл с разлюбезной своей и немалым её состоянием восвояси.

А Константина-царевича опять зависть обуяла на то, какой ладный да умный стал брат. Подошёл он к Михаилу и говорит:
- Давай и мы молодцами заделаемся! Ты, Волк, давай сюда воду, не то! - и Волк воду отдал, только плечами пожал, насколько ему удалось.
- Держи, Марья, воду, лить будешь, а ты, Михайло, тычь в меня мечом, да следи за ней, она баба хитрая.

Не хотел Михаил-царевич, да как-то само ткнулось. Взял он у Марьи Моревны мёртвую воду, рану полил, она и закрылась, потянулся было живой воды взять, смотрит - а флакончик пустой: всё коварная на землю вылила.

Хотел было Михаил-царевич голову с плеч изменщице снести, а та к нему кинулась, грудью пышной прижалась, руками белыми обняла и шепчет жарко на ухо:

- Ну что ты серчаешь, Мишенька, для тебя ведь старалась. Царём теперь станешь, а я при тебе хоть ключницей буду. Люблю ведь тебя, друг сердешный, вспомни, я тебе завсегда в подвал самые толстые и свежие лепёшки спускала, - И льнёт к нему всем телом. Тут он и сам вспомнил, что вроде, вправду, его лепёшки побольше, чем у других, были. Ну и растаял.

Вернулись они к царю Патрикею, правду там они ему или неправду сказывали, не знаю, но того колит так припёк, что он от чудесного излечения вмиг просветлел, отрёкся от престола и подался в монастырь. Правда, почему-то буддийский.

А Бурый Волк вернулся в свой языческий лес, обернулся там тем, кем и был на самом деле - скандинавским богом-насмешником Локи, вечно ненасытным пламенем, и помчался куда-то: не то дразнить великого змея, опоясавшего мировой океан, не то с Вакхом на спор вино пить - кто кого перепьёт, не то очередным героям помогать или каверзы строить.

Дотошный читатель, конечно, скажет мне, что настоящий богатырь Иван-царевич, пошёл бы прямо, туда где "Убиту быть". На что могу ответить только, что тогда сразу и был бы

СКАЗКЕ КОНЕЦ

• 
• 
•