Инна), 56 - 17 апреля 2009 13:45

Старею. Не девочка уж. Под глазами морщины.
Стал голос спокойней и тверже командные нотки.
Ты знаешь, смешно, но мне нравиться стали мужчины,
и узкие платья, и черные, в сетку, колготки.

Стал голос спокойней… Нет, он все, конечно, такой же —
красивый, грудной, сексуальный, волнующий, певчий,
но, видишь ли, нотки командные все-таки тверже,
и значит, чему-то во мне не становится легче.

Старею, ты знаешь… Нет, как это все-таки странно —
так странно! — за сорок вдруг взяло и перевалило!
Да, да, понимаю, еще хороша и желанна…
Нет, нет, я не спорю, за сорок — еще не могила,

но все же, но все же… Но в том-то вся правда и ужас,
но в том-то и суть, что я меньшему стала – не рада.
Сойти и за тридцать, подкрасившись и поднатужась, —
оно-то, конечно… И, в общем, при случае надо…

Старею. Не веришь? Взгляни. Это даже не глупость —
не скрыть, не пресечь, не списать на пустяк и ошибку.
И дело не в этом, что тело теряет упругость,
и вовсе не в том, что лицо потеряло улыбку,

а просто… ну, как бы ясней?.. Всё как есть принимаю,
и, знаешь, плевать, и не больно, не страшно, не стыдно.
Старею. (Старею!..) Все вижу и все понимаю.
Обидно? Да вряд ли. (Вот видишь, уже не обидно.)

Вот видишь. Вот видишь… А ты говоришь – быть поэтом!
Быть равной средь первых! - какая поэзия, к черту?!
Поэзия — это невинность. Не стоит об этом.
Поэзия — это наивность. Не будем о мертвом.

• 
• 
•